Репортаж «Российской газеты» о нас

В «Российской Газете» вышла статья об «Умилении».

Под Петербургом создали центр приемных семей

В поселке Вырица под Петербургом среди соснового леса стоит деревянный дом. В нем живут удивительные взрослые люди, которые оставили свои небольшие городские квартиры и привычную среду обитания ради того, чтобы посвятить себя особенным детям. И еще в нем живут мальчишки и девчонки, которые недавно были ничьими, а теперь обрели родителей, братьев и сестер, научились любить, верить, смеяться, мечтать и не удивляться, когда мечты воплощаются в жизнь.

Все началось с Ани

Аню Яковлеву мама бросила на второй день после рождения. Малышка с целым букетом диагнозов пошла по обычному для тысяч таких же несчастных детей маршруту: больница, дом ребенка, детдом для дошкольников, интернат. В семь лет Аня была похожа на маленького злобного зверька. Она ничего не говорила и яростно ненавидела весь мир. Шансов попасть в семью у нее не было ровным счетом никаких. Воспитательница в интернате так и сказала волонтерам-священникам: вот, мол, государство старается сократить число детдомовцев, и ребят действительно стали чаще забирать, но на днях к нам поступила девочка, которая точно никому не нужна. Ничего плохого она не имела в виду, просто слишком много видела за годы работы с «государственными детьми». Но в тот момент, когда она произнесла эту фразу, во вселенной что-то произошло, и судьба Ани свернула с безрадостной сиротской колеи.

— Обидно стало за ребенка. Как это никто не заберет? Сразу решил — да мы и заберем! — вспоминает иерей Феодосий Амбарцумов, который вместе с другими волонтерами благотворительного фонда «Православная детская миссия» посещал детдома и интернаты.

Так в жизни Ани появились первые люди, которым она была не безразлична. Удивительные взрослые приходили специально к ней, иногда забирали в настоящий уютный дом и искренне старались наладить с ней отношения, несмотря на, скажем так, странности в поведении.  

— Агрессивная она была — жуть! И сильная, несмотря на то, что кроха. Ударить, укусить, оцарапать, плюнуть в лицо — запросто. В первую же нашу встречу вцепилась ручонками нам в бороды и как дернет! Больно до слез! — вспоминает отец Феодосий. И весело хохочет.

А потом случилась беда. Аню отправили из интерната в психиатрическую больницу. И хотя врачи уверяли священника, что лечат ее самыми щадящими методами, тот, навещая девочку, видел: все плохо, ребенка надо забирать как можно скорее. Сделать это можно было, только оформив опекунство. Так Аня обрела родителей. Было непросто. Очень непросто.

— Она и так сложная девочка, а после трех месяцев в больнице вышла совершенно невменяемая, — продолжает отец Феодосий. — Злая и с огромной разрушительной силой. Могла подойти к столу и начать целенаправленно колотить тарелки. Две люстры разбила, несколько телефонов. Особенно очки любила.

Если кто в них придет, будет ходить, выжидать момент и все-таки изловчится, сорвет очки — и шварк об пол. Могла сережки из ушей дернуть. Кошмар! Мы все в синяках ходили. Ну и материлась страшно. Особенно на людях, в церкви, например…

— Пожалели, что связались?

— Что вы! Это же счастье такое! За тучами прорезался солнечный свет. Ведь мы ее очень любили. И она нас. Однажды Ане делали сложную операцию. Матушка Надежда — ее опекунша — сидела возле операционной. И вдруг у нее резко заболело сердце, прям сильно-сильно. Хирург потом сказал, что именно в тот момент Ане на несколько секунд останавливали сердце. Что это как не связь между матерью и ребенком?

Сейчас Анечке пятнадцать лет. Она хорошо говорит, ходит в коррекционный класс, занимается иконописью, любит обниматься и уверенно называет себя счастливым человеком. 

Девять детей Амбарцумовых

С тех пор, как Аню приняли в семью, прошло шесть лет. За это время у нее появилось восемь братьев и сестер — Феодосий и Надежда Амбарцумовы их тоже взяли из интернатов под опеку. Все непростые, с тяжелым прошлым и особенностями здоровья.

Яша. Очаровательный при первом знакомстве, но с ужасными подводными камнями в душе. Одна женщина уже пыталась забрать его из детдома, но не выдержала — через пару месяцев хотела вернуть назад. Отец Феодосий перехватил. «Умница, богослов и величайший злодей», — говорит он о Яше сейчас. 

Геля. Увидев первый раз бородатого мужчину в рясе, она закричала, закрыла лицо руками, упала и стала кататься по полу. Это единственный ребенок, которого Феодосий и Надежда выбрали сами: «Легла на сердце». Остальных в семью приводило стечение обстоятельств.

Яна. Практически полностью слепая. Однажды она попала в больницу с серьезной проблемой, шла речь об удалении и так не видящего глаза. И крепко подружилась с девочкой Олей из соседней палаты — детдомовской, проблемной, что называется асоциальной… В общем, понятно, что в скором времени Оля и Яна стали сестрами. Еще Денис, Андрей, Тоня и вторая Оля — взрослая. Она пришла сюда из психоневрологического интерната уже двадцатилетней. И такое бывает.

«Умиление» среди вырицких сосен

Давно, еще со времен учебы в духовной академии отец Феодосий вместе с единомышленниками мечтали создать православный детский дом. Хотя бы потому, что в обычных учреждениях сироты получают сомнительные представления о жизненных ценностях. Мечту помог воплотить в жизнь благотворитель: купил в Вырице под Петербургом поросший лесом участок и там, среди высоченных сосен, построил трехэтажный бревенчатый дом. Специально для Детской миссии.

Дом был прекрасный, но для приюта не подходил, и у отца Феодосия родилась другая мысль — сделать сообщество опекунов. Собрать под одной крышей тех, кто взял на воспитание детей с инвалидностью. Так появился центр приемных семей «Умиление».

Сейчас в вырицком доме, кроме Феодосия, Надежды и их девятерых детей живут еще три семьи с мальчишками и девчонками, которые еще недавно не представляли, как выглядит мир за пределами неуютных казенных стен. Всего двадцать воспитанников. У каждой семьи своя комната, на первом этаже — большой холл с общей столовой. На третьем — комната для игр и занятий. Здесь с детьми работают как специально приезжающие массажисты-реабилитологи (для многих это необходимость), так и учителя. Например, любимой Аней Яковлевой иконописи. В штате есть специалисты по соцпедагогике и соцобслуживанию, активную помощь во всем оказывают волонтеры организации.

Скоро центр значительно расширится. В этом году откроются еще два дома — один на две большие приемные семьи, в каждой по пять-шесть ребят, другой — на семь. В общей сложности здесь будут жить 30-35 детей. А рядом уже заложен фундамент под будущий образовательный и реабилитационный центр, в котором смогут заниматься не только здешние воспитанники, но и все, кому это нужно. Между тем, в вырицкой школе специально для детей из «Умиления» открыли коррекционный класс. И, судя по всему, нехватка учеников в ближайшее время ему не грозит.

— Некоторым из нынешних опекунов раньше даже в голову не могло прийти взять в свою семью детдомовца. Наоборот, отмахивались: «Нет, это точно не для меня», — говорит отец Феодосий. — Но когда ты встречаешь в интернате «своего» ребенка, все сразу становится по-другому. И человек, который и близко не допускал подобных мыслей, вдруг понимает: нет, я его не могу оставить.

К слову, благотворитель, который построил дом, со временем тоже оформил опеку над девочкой и женился на девушке-волонтере.

«Это жизнь. Это навсегда»

Четырнадцатилетнюю Инну называют принцессой. У нее роскошные русые волосы, ясные глаза и красивые, хоть и скрученные церебральным параличом пальцы. Инна никогда не будет ходить. Около полутора лет она живет в «Умилении» вместе с приемной мамой Олесей. Та, похоже, до сих пор не очень понимает, как все получилось.

— Я была свободным человеком, сама себе хозяйка, успешно построила карьеру, пятнадцать лет проработала генеральным директором издательского дома и ничего не планировала менять. А потом появилась Инка. Я вначале еще упиралась — у меня проблемный позвоночник, куда мне неходячего ребенка таскать. Но так получилось, что пришлось провести с ней несколько дней. Ну и все, — с некоторым удивлением рассказывает Олеся. — Вначале у нее руки не работали вообще. Ни ложку, ни кисточку не могла удержать. Но после занятий с нашей художницей Наташей пальцы укрепились. Теперь Инна очень интересно рисует — необычный мазок, собственный стиль. Да что там рисование, Инка петь начала! Обнаружились слух и голос, хотя, казалось бы, это невозможно, ведь из-за ДЦП она не может контролировать дыхание. По той же причине, говорили, она не сможет нырять. Ничего подобного! Были на море — ныряла еще как! После моря вообще улучшение сильное началось. Она ж лежачая, ей надо двигаться, чтобы организм функционировал нормально. А в детском доме…

— Дело не только в физической реабилитации, — вступают в разговор другие мамы. — Придя в семью, дети обретают возможность полноценно общаться. Ведь у таких «коррекционных» ребят — например, слепых или прикованных к инвалидной коляске — мир очень узок. Порой не шире одной интернатовской комнаты. А здесь жизнь: братья и сестры, учителя, гости, общие обеды и праздники.

— Я не представляю, как люди растят таких тяжелых детей в одиночку. Вот где настоящий подвиг, — продолжает Олеся. — Представьте себе маму с сыном-подростком, у которого тяжелая форма ДЦП, да еще где-нибудь на пятом этаже без лифта. Кошмар! Кроме того, что все это непосильно тяжело физически, существует еще и психологическая усталость. Как с ней справляться в одиночку? Да никак! У нас же есть возможность помогать друг другу, оставить ребенка на кого-то, если нужно «перезагрузиться». Вокруг свои надежные люди, духовные отцы — поддержка со всех сторон. В этом и заключается главная ценность такой формы — сообщества опекунских семей.

— Дети вырастут — и что?

— И ничего, — пожимает плечами отец Феодосий. — Кто-то сможет уйти и найти свое место в обществе. Но многие — такие как Анечка, Инна — конечно, останутся с нами. Все как в обычных семьях. Это не работа. Это жизнь. Это навсегда.

Справка «РГ»

Благотворительный фонд «Православная Детская миссия имени преподобного Серафима Вырицкого» зарегистрирован в 2010 году, но работа по поддержке детей-сирот и приемных семей началась намного раньше. Одни из основателей братья-близнецы иеромонахи Кирилл и Мефодий (Зинковские) являются и ее  духовниками. 

В настоящее время Детская миссия реализует целый ряд социальных проектов, охватывая большинство  сиротских учреждений Санкт-Петербурга и Ленинградской области. В прошлом году область охвата расширилась — для детей открылся «Дом трудолюбия» в Псковской области. В Фонде также широко развито волонтерское движение. Среди волонтеров Фонда люди различных профессий и навыков, которыми они с радостью делятся с нуждающимися детьми. Без их поддержки многие добрые дела были бы невозможны. Организация насчитывает более 300 волонтеров и рада всем неравнодушным людям, готовым  принять участие в духовно-просветительской работе с детьми-сиротами, сопровождать детей  в храмы и поломнические поездки, участвовать в детских праздниках и других проектах. 

Прямая речь

Иеромонах Мефодий  (Зинковский), один из основателей Детской миссии:

— Центр приемных семей «Умиление» — не единственное, но, пожалуй, главное направление деятельности Детской миссии. Конечно, в идеале хотелось бы, чтобы сирот в интернатах не осталось вовсе. Но это вопрос особенностей социума. Есть страны, где ребенка, будь он даже седьмой водой на киселе, не оставят одного. А у нас и родного племенника могут не забрать из детдома. Мы по мере сил пытаемся это компенсировать. Но ни в коем случае не уговариваем и не рекламируем! Иначе человек может на эмоциях принять серьезное решение, а потом, не дай Бог, пожалеть. Опекунство — слишком важный шаг, к этому надо прийти самостоятельно и осознанно.

Мы надеемся, что созданное нами сообщество опекунских семей — жизнеспособная идея, и она найдет своих преемников. Пусть даже в несколько иной форме. Существуют же в чем-то похожие на наш центр Деревни SOS, почему же православная церковь не может этим заниматься? 
Правда, скопировать «Умиление» по франшизе не получится, разве что в духовном смысле. Дело в том, что мы развивались непредсказуемо. Никто изначально не собирался брать под опеку девочку Аню, никто не вынашивал идею собрать вместе несколько приемных семей… Все происходило вроде бы под нашим контролем, но само по себе. Поэтому прогнозировать будущее я тоже не возьмусь. Равно как и загонять наш проект в какие-то рамки.

Одна благодетельница нам предложила: «Давайте определим принцип фильтрации детей, слишком сложных не будем брать, создадим комиссию». К такому рациональному подходу мы не готовы. Не взять ребенка из-за того, что он не подошел по каким-то параметрам? Даже думать об этом странно. На этом мы с ней и простились, она не стала участвовать в нашем деле.

Меня радует, что в проекте детской миссии соединилось церковное и светское. С одной стороны — благословение митрополита, участие священников, с другой — активная роль обычных прихожан и хорошие связи с органами опеки. К нам относятся как к признанной организации, с которой можно работать и которой можно доверять. Мы помогаем и городским приемным семьям — таких немало. Но среди желающих стать опекунами есть люди, которым не дадут взять ребенка, например, из-за недостаточных жилищных условий. Для них отличным выходом может стать реализованный в Вырице проект предоставления жилья опекунским семьям.

Даже хорошие государственные учреждения — это все равно не то. Когда на одну-две воспитательницы приходится двадцать детей, полноценно уделить внимание каждому невозможно. А ведь дети эти ведут себя по-разному, порой просто безобразно. И вопрос не в зарплате даже. Человеческие силы ограничены. Поэтому в интернатах нельзя решить вопрос социализации воспитанников. Они не смогут делиться любовью, для них это абстракция. А дать любовь в полной мере можно только в семье.

Если это будет развиваться как идея, то рано или поздно начнет влиять на состояние общества. Потому что нельзя назвать здоровым общество, которое не решило окончательно проблемы своих детей.

---